Роджер Желязны

Манна небесная


Я ничего не чувствовал в этот неудачный полдень, поскольку, как я думаю, мои чувства были притуплены. Был благоуханный солнечный день и только легкие облака виднелись у линии горизонта.
Может быть, меня убаюкали некоторые приятные изменения в заведенном порядке вещей. Это отчасти было отвлечением моих подсознательных ощущений, моей ранней системы оповещения... Этому, я полагаю, содействовало то, что долгое время не было никакой опасности и я был уверен, что надежно спрятан. Был прелестный солнечный день.
В глубине моей конторы было широкое окно, открывавшее вид на океан. Вокруг был обычный беспорядок — открытые коробки с торчащим упаковочным материалом, различные инструменты, кучи тряпок, бутылки с чистящими составами и восстановителями для разных поверхностей. И, конечно, покупки: некоторые из них еще стояли в упаковочных корзинах и коробках, другие выстроились на моем рабочем столе, который тянулся вдоль всей стены — ряд нескладных фигур, ожидающих моих рук. Окно было открыто и вентилятор был направлен так, что пары моих химикалий могли быстро удаляться. Доносилось пение птиц, звук далекого автомобильного движения, иногда ветер.
Мой кофе остывал так долго на столике за дверью, что стал привлекательным разве что для какого-нибудь вкусового мазохиста.
Я поставил его утром и не вспомнил о нем, пока мой взгляд случайно не натолкнулся на него. Я работал во время перерывов, день был очень стоящий. Действительно важная часть работы закончена.
Теперь время отдыха, праздника, наслаждения всем тем, что найдено.
Я взял чашку с остывшим кофе. Почему бы нет? Несколько слов, простой жест...
Я попробовал глоток ледяного шампанского. Замечательно.
Затем я подошел к телефону, чтобы позвонить Элайне. Этот день стоил большего праздника, нежели чашка кофе, которую я держал. Когда моя рука готова была коснуться телефонной трубки, раздался звонок. Я поднял трубку.
— Алло? — сказал я.
Ничего.
— Алло?
Опять ничего. Нет... Кое-что.
Нечто таинственное, на фоне случайного шума...
— Говорите или положите трубку, — сказал я.
Неузнаваемый голос, идущий из глубины горла, произнес:
— Феникс — Феникс — горящий — ясно, — услышал я.
— Почему звоните мне?
— Таг. Ты это — он.
Разговор оборвался.
Я несколько раз нажал на кнопку, вызывая телефонную станцию.
— Элси, — спросил я, — тот, кто мне сейчас звонил — каковы были точные слова?
— Да? — сказала она. — Тебе не звонили целый день, Дейв.
— О.
— С тобой все в порядке?
— Короткое замыкание или что-то в этом роде, — ответил я.
— Спасибо.
Я покачал и допил остатки шампанского. Это уже не было удовольствием, а скорее напоминало работу по уборке. Я тронул пальцами тектитовый кулон, который был на мне, ременную пряжку из грубообработанной лавы, коралл на ремешке часов. Я открыл кейс и переместил определенные предметы, которые я обычно использовал.
Взял некоторые из них и переложил в карманы.
В этом не было смысла, но я знал, что это существует в действительности из-за первых сказанных слов. Я упорно думал. У меня до сих пор не было ответа, после всех этих лет. Но я знал, что это означает опасность. И я знал, что она может принять любую форму.
Я захлопнул кейс. По крайней мере, это произошло сегодня, а не, скажем, вчера. Я подготовился лучше.
Я закрыл окно и выключил вентилятор. Я раздумывал, не стоит ли мне направиться к своему тайнику. Конечно, это было бы именно тем, чего от меня ждал кто-то.
Я прошел в холл и постучал в полуоткрытую дверь моего босса.
— Входи, Дейв. Что случилось? — спросил он.
Майк Торли, приближающийся к сорока, усатый, хорошо одетый, улыбающийся, положил лист бумаги и взглянул на потухшую трубку в большой пепельнице.
— Небольшие сложности в моей жизни, — сообщил я ему. — Ничего, если я уеду завтра рано утром?
— Конечно. Надеюсь, ничего серьезного?
Я пожал плечами.
— Я тоже надеюсь. Но если все будет идти так, я думаю, это потребует нескольких дней.
Он пожевал губами, затем кивнул.
— Ты позвонишь?
— Конечно.
— Это из-за того, что мне хотелось бы достаточно быстро разобраться с этими африканскими экспонатами.
— Верно. Очень интересные экземпляры.
Он поднял обе руки.
— О'кей. Делай, что тебе нужно.
— Спасибо.
Я повернулся, чтобы выйти, но тут вспомнил.
— Еще одно... — сказал я.
— Да?
— Кто-нибудь что-нибудь спрашивал обо мне.
Он начал отрицательно качать головой, затем остановился.
— Никто, если не считать этого репортера.
— Какого репортера?
— Парня, который звонил день тому назад, делая репортаж о наших новых поступлениях. Твое имя, конечно, упоминалось, и он задал несколько общих вопросов — обычных, типа того, как долго ты работаешь здесь, откуда ты. Ты знаешь.
— Как его имя?
— Вольфганг или Вальфорд. Что-то в этом духе.
— Какая газета?
— «Таймс».
Я кивнул.
— О'кей. До скорого.
— Будь осмотрительней.
Я воспользовался платным телефоном в вестибюле, чтобы позвонить в газету. Конечно, среди работающих там не было никого по имени Вольфганг или Вальфорд или похожих на них. Никаких статей на эту тему. Я обдумывал, не позвонить ли мне в другую газету на тот случай, если Майк ошибся, когда меня похлопали по плечу.
Должно быть, я повернулся слишком быстро и выражение моего лица несколько отличалось от того, что ожидалось, так как ее улыбка исчезла и на лице отразился испуг.
— Элайна! Ты меня испугала. Я не ожидал...
Улыбка вернулась на ее лицо.
— Ты ужасно нервный, Дейв. Что случилось?
— Проверяю, не готовы ли мои вещи в химчистке. Никак не думал, что это могла быть ты.
— Я знаю. Очень мило с моей стороны, не правда ли? Такой замечательный день, что я решила пораньше освободиться и напомнить тебе, что у нас сегодня некая дата.
Мои мозги крутились, даже когда я положил руки ей на плечи и повернул ее по направлению к двери. Насколько опасно для нее может быть, если я проведу с ней несколько часов при ясном дневном свете? Я собирался пойти поесть что-нибудь, однако мне нужно было быть настороже. Ее присутствие могло бы усыпить внимание того, кто за мной наблюдает, и оставить его при мысли, что если я не принял звонок всерьез, значит, я не тот, кому он предназначен. Подумав так, я понял, что жажду чьего-нибудь общества. И так как мой внезапный отъезд стал необходимым, я был не против ее компании.
— Да, — сказал я. — Великолепная идея. Давай возьмем мою машину.
— Ты не должен где-нибудь отметиться или что-нибудь в этом роде?
— Я уже сделал это. У меня было такое же чувство, как и у тебя. Я собирался позвонить тебе после того, как зайду в химчистку.
— Там еще не готово, — добавил я и мои мозги продолжали работать. Немного здесь, немного там. Я не чувствовал, что за нами следят.
— Я знаю хороший маленький ресторан в сорока милях отсюда. Бездна воздуха. Прекрасные рыбные блюда, — сказал я, когда мы спускались по парадной лестнице. — Это может быть замечательно.
Мы направились к автостоянке рядом с музеем.
— Там рядом у меня коттедж на берегу.
— Ты никогда не говорил о нем.
— Я редко там бываю.
— Почему? Звучит очень заманчиво.
— Это несколько в стороне дороги.
— Зачем же ты купил его?
— Мне он достался по наследству.
Я замолчал в ста шагах от моей машины и сунул руку в карман.
— Смотри!
Двигатель завелся, машина задрожала.
— Как?.. — начала она.
— Маленький микроволновый передатчик. Я могу завести ее, не садясь.
— Ты опасаешься бомбы?
Я покачал головой.
— Это должно интриговать. Ты знаешь, как я люблю всякие штучки.
Конечно, я хотел проверить возможность бомбы. Это естественная реакция любого в моем положении. К счастью, я убедил ее в моем пристрастии ко всяким штучкам еще в самом начале знакомства — на случай непредвиденных обстоятельств, вроде этого. Конечно, в моем кармане не было микроволнового передатчика. Просто еще один инструмент.
Мы двинулись вперед; я открыл дверцы и мы уселись.
Я внимательно наблюдал, пока мы ехали. Ничего, никого, кто мог бы преследовать нас. Хотя, «Таг. Это ты.» Гамбит. Предполагалось, что я потеряю голову и побегу? Предполагалось, что я попытаюсь атаковать? Если так, что? Как?
Собирался ли я бежать сломя голову? В глубине моего мозга я увидел, что возможность побега начинала приобретать очертания.
Как долго, как долго это длилось? Годы. Побег. Новая индивидуальность. Длинная череда почти нормального существования.
Нападение... Снова побег. Все сначала.
Если бы у меня хоть была идея, кто это, я мог бы атаковать.
Хотя, не зная, я должен был избегать компании всех моих приятелей — единственных, кто мог бы дать мне ключ к разгадке.
— Ты выглядишь больным от этих дум, Дейв. Это не может быть из-за химчистки, не так ли?
Я улыбнулся ей.
— Все дела. Вещи, от которых мне хотелось бы быть подальше. Спасибо, что напомнила мне.
Я включил радио и нашел какую-то музыку. Как только мы выехали за город, я начал расслабляться. Когда мы достигли дороги, ведущей вдоль берега и она еще сузилась, стало понятно, что нас никто не преследует. Некоторое время мы двигались вверх, затем спустились. У меня начало покалывать в ладонях, когда я натолкнулся на полосу тумана в очередной низине. Развеселившись, я впитывал его энергию. Потом я принялся рассуждать об африканских находках, об их мировом значении. На время я забыл свои проблемы. Это продолжалось, вероятно, около двадцати минут, до передачи новостей. До этого я был весь очарование, теплота и нежность.
Я мог наблюдать, как Элайна тоже начала радоваться. Это была обратная связь. Я чувствовал даже лучше. Вдруг — ...новое извержение, которое началось сегодня утром, до неслось из динамика. «Внезапная активность Эль Чинкоталь требует немедленной эвакуации около...»
Я потянулся и усилил звук, прервав на полуслове историю о путешествии в Альпах.
— Что? — спросила она.
Я поднес палец к губам.
— Вулкан, — объяснил я.
— Что с ним?
— Они мне очень нравятся..
— О.
Когда я запомнил все факты насчет извержения, я начал оценивать ситуацию. Мой сегодняшний телефонный разговор явно имел отношение к этому...
— Сегодня утром показывали хорошие виды его жерла, — сказала она, когда новости закончились.
— Я не видел. Но я видел, как это происходит раньше, когда меня здесь не было.
— Ты посещал вулканы?
— Да, когда они извергаются.
— Ну, это действительно странное хобби, и ты никогда прежде не говорил об этом. Сколько же вулканов ты посетил?
— Большинство из них, — ответил я, не слушая дальше, линия вызова приобретала очертания. В этой связи я осознал, что на этот раз я не собираюсь бежать.
— Большинство из них? — сказала она. — Я где-то читала, что их около сотни, причем некоторые находятся в труднодоступных местах. Как Эребус...
— Я был на Эребусе. — И тут я понял, что я говорю — во сне, — закончил я. — Маленькая шутка.
Я засмеялся, но она лишь слегка улыбнулась.
Хотя это не имело значения. Она не могла бы повредить мне.
Очень немногие могли бы. Я был готов уже порвать с ней как-нибудь. После ночи я должен забыть ее. Мы не должны больше встречаться. Хотя я по своей природе мягок, то, что происходило со мной, было вне сантиментов. Я не хотел причинять ей вред: легче легкого сделать так, чтобы она забыла.
— Серьезно, я действительно нахожу определенные стороны геофизики очаровательными.
— Одно время я занималась астрономией, — сообщила она. — Я могу понять.
— Действительно? Астрономией? Ты никогда не говорила мне об этом.
— Неужели?
Я начал обдумывать положение, разговор тек самопроизвольно.
После того, как мы проведем ночь, я хотел бы отправиться. Я хотел бы направиться в Виллаэрмосу. Мой противник будет ждать — в этом я был уверен. «Таг. Это ты.» «Это твой шанс. Приходи и найди меня, если ты не боишься.»
Конечно, я боялся.
Но я слишком долго убегал. Я должен буду пойти, покончить с этим для своего спокойствия. Кто знает, когда у меня будет другая возможность? Я достиг положения, которое было хуже риска выяснить, кто это, чтобы иметь шанс отомстить. Все приготовления я сделаю позже, в коттедже, когда она будет спать. Да.
— У тебя есть пляж? — спросила она.
— Да.
— Насколько уединенный?
— Очень. Почему ты об этом спрашиваешь?
— Было бы замечательно поплавать перед обедом.
Мы остановились у ресторана, забронировали столик, затем поехали дальше и сделали это. Вода была изумительная.
День перешел в прекрасный вечер. Мы сидели за моим любимым столиком, стоявшим в патио, с видом на горы. В воздухе разливался аромат цветов. Ветерок подул вовремя. То же самое можно было сказать об омаре и шампанском. Внутри ресторана тихо звучала прекрасная музыка. За кофе я обнаружил ее руку под моей. Я улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.
— Как ты это делаешь, Дейв? — спросила она.
— Что?
— Гипнотизируешь меня.
— Природное обаяние, я полагаю, — ответил я, смеясь.
— Это не то, что я имею ввиду.
— Что, повтори? — сказал я, весь смех улетучился.
— Ты даже не заметил, что я больше не курю.
— Да, правильно! Поздравляю. Как долго это продолжается?
— Пару недель, — ответила она. — Я ходила к гипнотизеру.
— О, неужели?
— Да, да. Я оказалась настолько восприимчивым субъектом, что он не мог поверить, что я никогда не испытывала гипноза. Так он прощупал немного вокруг и получил описание тебя, приказывающего мне кое-что забыть.
— Да ну?
— Да, да, в самом деле. Хочешь узнать, что я помню теперь из того, что прежде не помнила?
— Расскажи.
— Почти несчастный случай, поздно ночью, примерно месяц назад. Другая машина даже не замедлила ход перед светофором. Твоя поднялась в воздух. Потом я помню, как мы стоим на обочине и ты приказываешь мне забыть. Я сделала это.
Я хмыкнул.
— Любой гипнотизер с большим опытом может сказать тебе, что состояние транса не является гарантией от фантазий — а галлюцинации, вызванные в гипнотическом состоянии кажутся более реальными, чем действительность. Другое объяснение...
— Я помню звук, с которым антенна машины стукнулась о твое правое заднее крыло и отломалась.
— Могут быть и звуковые галлюцинации.
— Я посмотрела, Дейв. На крыле есть отметина. Похоже на след от антенны.
Проклятье! Я хотел бы отложить это копание.
— Я мог получить это при парковке.
— Продолжай, Дейв.
Должен ли я пресечь все это и сделать так, чтобы она все забыла? Я сомневался. Может быть, это было бы проще всего.
— Неважно, — наконец сказала она. — Послушай, это действительно неважно для меня. Иногда происходят необычные вещи. Если ты связан с некоторыми из них, ну что ж. Что меня действительно беспокоит, так это то, что ты не доверяешь мне...
Доверие? Это именно то, что превращает вас в мишень. Как Протей, когда Амазонка и Священник собирались покончить с ним.
— ...а я так долго доверяла тебе.
Я убрал свою руку. Отпил глоток кофе. Не здесь. Мне хотелось бы позднее немного повернуть ее мозг. Внедрить нечто, что заставило бы ее в будущем держаться подальше от гипнотизеров.
— Хорошо. Я думаю, ты права. Но это длинная история. Я расскажу ее, когда мы вернемся в коттедж.
Ее рука нашла мою и я встретил ее глаза.
— Спасибо, — сказала она.
Мы ехали назад под безлунным небом, усыпанным звездами. Это была немощеная дорога, ныряющая в низины, поднимающаяся, петляющая среди густого кустарника. Жужжание насекомых проникало через открытые окна вместе с соленым запахом моря. На мгновение, только на одно мгновение я подумал, что ощущаю странный звон в ушах, но это могло быть из-за ночи и шампанского. И больше не приходило.

Чуть позже мы подъехали к дому, остановились и вылезли из машины. Я молча отключил мою невидимую охрану. Мы подошли к дому, я открыл дверь и включил свет.
— У тебя никогда не было неприятностей здесь? — спросила она.
— Что ты имеешь ввиду?
— Людей, которые взламывают двери, переворачивают все вверх дном, все рушат?
— Нет.
— Почему нет?
— Наверное, удача.
— В самом деле?
— Ну... все это защищено, очень специфическим способом. Это также часть истории. Подожди, пока я приготовлю кофе.
Я прошел на кухню, достал кофейник, засыпал кофе, налил воды и поставил на огонь. Затем я направился к окну, чтобы открыть его и впустить свежий воздух.
Внезапно моя тень на стене увеличилась.
Я резко повернулся.
Пламя отошло от горелки, поднялось в воздух и начало расти. Элайна вскрикнула, когда я повернулся и пламя стало заполнять комнату. Я увидел, что от него отделились колеблющиеся существа огненной стихии, прямо перед этим пламя разорвалось на части чтобы пронестись подобно торнадо через коттедж. В момент все было охвачено огнем и я услышал его трескучий смех.
— Элайна! — я звал, мчась вперед, так как я видел, что она превратилась в огненный столб.
Всех вещей в моих карманах плюс моих побрякушек на поясе, быстро подсчитывал я, вероятно хватит, чтобы изгнать это. Конечно, энергия запасалась ранее, ожидая момента, когда она могла бы быть использована разными способами. Я произнес слова, которые могли бы изнасиловать энергетические объекты и освободил силы.
Затем я провел изгнание.
Пламя улетучилось мгновенно. Но не дым и запах.
...А Элайна лежала всхлипывая, одежда и кожа обуглились, конечности конвульсивно сведены. Все открытые участки тела были темными и чешуйчатыми и кровь начинала проступать через трещины на коже.
Я выругался, когда восстанавливал охрану. Я создал ее, чтобы защитить место, когда меня нет. Я никогда не пользовался ею, когда был внутри. А надо бы.
Кто бы ни сделал это, он вероятно, находился поблизости.
Мой тайник находился в подвале в приблизительно двадцати футах под коттеджем — достаточно близко для меня, чтобы использовать множество энергетических вещей, даже не выходя за ними. Я мог бы освободить их энергию, как я только что поступил с тем, что у меня было. Я мог бы использовать ее против моего неприятеля. Да.
Это был шанс, которого я ждал.
Я бросился к моему кейсу и открыл его. Мне нужна была энергия, чтобы добраться до энергии и пользоваться ею. И манна из артефактов, которую я добыл, была запасена в моих собственных устройствах. Я достиг жезла и сферы. Наконец, мой враг, ты сейчас получишь! Будешь знать, как нападать на меня!
Элайна стонала...
Я выругался на себя за слабость. Если мой неприятель проверял меня, чтобы определить, не стал ли я слабее, он мог бы получить утвердительный ответ. Она не была посторонней и она сказала, что доверяет мне. Я должен сделать это. Я начал заклинание, которое должно было опустошить большинство моих силовых объектов, чтобы восстановить ее здоровье.
Это заняло почти час. Я погрузил ее в сон. Я остановил кровотечение. Я наблюдал, как образуются новые ткани. Я вымыл ее и одел в спортивную рубашку и закатанные слаксы, которые я достал из прикроватного шкафчика, до которого не добралось пламя. Я дал ей поспать подольше, пока я все прибрал, открыл окна и начал готовить кофе.
Наконец, я стоял рядом со старым креслом — сейчас покрытым пледом — в которое я ее положил. Если я сделал нечто хорошее и благородное, то почему я себя так глупо чувствую. Вероятно, из-за того, что это было не в моем стиле. Я наконец-то убедился, что не совсем стал рабом рассудка, хотя все во мне возмущалось при мысли, сколько манны потрачено на ее выздоровление.
Да... Придай хороший вид тому, что сделано.
Как? Хороший вопрос. Я мог бы удалить из ее мозга память о том, что произошло и внедрить какую-нибудь подходящую историю о том, что произошло — утечка газа, например, и возможно, что она поверит этому. Я мог бы так сделать. Наверно, это самое лучшее для меня.
Мое негодование внезапно улетучилось, заменившись чем-другим, когда я понял, что я не хочу поступать так. Что я хотел, так это конца моего одиночества. Она доверяла мне. Я чувствовал, что я мог бы доверять ей. Мне нужен был кто-то, с кем бы я мог поговорить.
Когда она открыла глаза, я передал ей чашку кофе.
— Привет, — сказал я.
Она уставилась на меня, затем медленно повернула голову и посмотрела на все еще заметное опустошение комнаты. Ее руки начали дрожать. Но она поставила чашку на маленький столик самостоятельно, и не позволила мне взять ее из рук. Затем осмотрела свои руки. Ощупала лицо.
— Все в порядке, — сказал я.
— Каким образом?
— Это та же история. Ты видела ее начало.
— Что это было?
— Это часть ее.
— Хорошо, — сказала она, беря чашку более уверенно и отпивая глоток. — Послушаем ее.
— Я волшебник. Прямой потомок древних магов Атлантиды.
Я остановился. Я ожидал вскрика или возражения. Ничего не было.
— Меня научили всему родители, — продолжал я, — давным-давно.
Основой всего является манна, вид энергии, находящейся во многих предметах и местах. Когда-то мир был переполнен ею. Она была основой целой цивилизации. Но с ней произошло то, что и с другими природными ресурсами. Однажды она исчерпалась. И магия ушла.
Большая часть ее. Атлантида затонула. Творения магии захирели и погибли. Изменилась сама структура мира, приведя к тому, что он кажется гораздо старше, чем есть на самом деле. Старые боги ушли. Волшебники, те из них, кто манипулировал манной для магии, оказались не у дел. Вслед за этим последовали настоящие темные века, прежде чем началась та цивилизация, о которой мы знаем из исторических книг.
— Эта ушедшая цивилизация не оставила никаких записей о себе?
— Вместе с уходом произошли изменения. Записи были переписаны на натурально выглядевшие камни и окаменелости, были рассеяны, скрыты при наступлении морей.
— Допустим, что все это так, — сказала она, отпивая кофе, — но если энергия ушла, если здесь ничего не осталось, как можешь ты быть волшебником?
— Но она ушла не вся. Имеются небольшие источники для выживания, есть некоторые новые источники, и...
— ...и вы боретесь за них? Те из вас, кто остался?
— Но... не совсем так. Нас не так уж и много. Мы удерживаем наше число на постоянном уровне, так что никто не голоден.
— Голоден?
— Фигура речи. Означает достаточное количество манны для поддержания души в теле, предотвращения старения, поддержания здоровья и наслаждения прекрасными вещами.
— Вы можете омолаживаться? Сколько же тебе лет?
— Не задавай глупых вопросов. Если мои запасы истощатся и вокруг не будет больше манны, я постарею быстро. Но мы умеем разыскивать ее, собирать и хранить. Она может быть запасена в различных объектах, или даже лучше, связывается частными заклинаниями, похожими на телефонный номер владельца. Чары, которые поддерживают чье-то существование, всегда очень важны.
Она улыбнулась.
— Должно быть, ты очень много потратил на меня.
Я посмотрел в сторону.
— Да.
— Итак, ты не можешь оставить все это, стать нормальным человеком и продолжать жить?
— Нет.
— А все-таки, что это было? Что произошло здесь?
— Мой враг напал на меня. Мы выжили.
Она сделала большой глоток, откинулась назад и закрыла глаза.
— Может ли это произойти снова?
— Вероятно. Если я позволю это.
— Что ты имеешь ввиду?
— Это был скорее вызов, а не настоящее нападение. Мой неприятель устает от игры и хочет покончить со всем.
— Ты собираешься принять вызов?
— У меня нет выбора. Кроме того, чтобы сидеть вот так и ждать, что снова что-нибудь произойдет, на этот раз похуже.
Она слегка вздрогнула.
— Прости, — сказал я.
— У меня такое чувство, что и я могла бы сказать это.
Она допила кофе, поднялась, подошла к окну и выглянула.
— Что будем делать дальше? — спросила она, поворачиваясь и глядя на меня.
— Я собираюсь поместить тебя в безопасное место и на некоторое время уйти. — Мне казалось, что последние слова к месту, хотя я сомневался, что мы когда-нибудь увидимся.
— Ты мерзавец, — сказала она.
— Да? Что это значит? Ты хочешь быть в безопасности или нет?
— Если твой неприятель думает, что я для тебя что-нибудь значу, я очень уязвима, — объяснила она.
— Может быть...
Конечно, ее можно погрузить в недельный транс и поместить в подвал под мощную защиту и с дверью, открывающейся изнутри. Так как моя магическая сила еще не совсем ушла, я поднял одну руку и посмотрел ей прямо в глаза.
Почему она уклонилась, я точно не знаю. Она отвела глаза и устремилась к книжному шкафу. Когда она повернулась, она держала старую костяную флейту, которая лежала там очень давно.
Я удержался от того, чтобы выругаться. Она держала запасающий энергию предмет, один из многих, лежащих в комнате и один из немногих, из которых я не взял энергию для моей предыдущей работы. Я не мог представить, что не-волшебник мог бы сделать с этой штукой, но мое любопытство удержало меня.
— Что ты собираешься делать? — спросил я.
— Я пока не знаю. Но я не собираюсь позволить тебе убрать меня при помощи твоего чародейства.
— Кто сказал что-нибудь об этом?
— Я могу сказать.
— Как?
— Просто чувствую.
— Ну ладно, черт побери, ты права. Мы были вместе слишком долго. Ты можешь читать мои мысли. Хорошо, положи эту штуку на место и я ничего не буду с тобой делать.
— Этому можно верить, Дейв?
— Я полагаю, да.
— Я опасаюсь, ты можешь посчитать это необязательным и стереть мою память.
— Я держу свои обещания.
— О'кей. — Она положили флейту на место. — Что мы теперь будем делать?
— Я бы все-таки поместил бы тебя в безопасное место.
— Исключено.
Я вздохнул.
— Я должен направиться туда, где извергается этот вулкан.
— Бери два билета.
В этом не было необходимости. У меня есть свой собственный самолет и есть права на вождение. На самом деле, у меня есть много мест жительства в различных частях света. Корабли тоже.
— Мана есть в облаках и тумане, — объяснил я ей. — В случае действительной нужды я использую мои средства передвижения, чтобы запасти ее.
Мы медленно двигались сквозь облака. Я уже пролетел довольно много, но это было необходимо. Даже после того, как я собрал все, что было под руками, у меня было слишком мало манны для начальной защиты и нескольких ударов. Мне нужно было набрать еще немного. Дальше это не будет иметь значения. Мой противник и я можем подключиться к одному и тому же источнику. Все что требуется, так это достичь его.
Итак, я долго кружил в тумане, собирая манну. Я концентрировал ее в защитном заклинании.
— Что произойдет, когда она вся исчезает? — спросила она, когда я делал вираж и поднимался для последнего захода перед тем, чтобы двинуться на юго-восток.
— Что?
— Мана. Вы все исчезните?
Я хохотнул.
— Этого не может быть. Ни с кем их нас. Сколько тонн метеоритов, как ты думаешь, падают на землю каждый день? Они увеличивают фоновый уровень почти непрерывно. И большинство из них падают в океаны. Тем самым обогащаются берега. Именно поэтому я люблю быть у моря. Покрытые туманами вершины гор аккумулируют ее. Это тоже хорошие места для пополнения запасов. Всегда образуются новые облака. Смысл нашей жизни больше, чем простое выживание. Мы ожидаем, когда ее количество достигнет уровня, на котором она будет действовать и образовывать большие поля. Тогда мы бы перестали зависеть от запасающих заклинаний и аккумуляторов манны, так как она была бы везде. И магия была бы снова возможна везде.
— Тогда вы истощите ее снова и очутитесь в прежнем положении.
— Вполне возможно. Если мы ничему не научились, это может произойти. Мы войдем в новый золотой век, будем зависеть от нее, забудем свое прежнее умение, снова исчерпаем ее и придем к следующему темному времени. До тех пор...
— До тех пор как?
— До тех пор, пока те из нас, кто существовал с этим, кое-что не обнаружат. Нам нужно знать скорость расходования манны и ее круговорот. Мы должны сохранить технологию тех вещей, при помощи которых манна использовалась в последнее время. Наши опыты в этом столетии с физическими источниками манны также очень полезны. Но есть и надежда, что некоторые космические области могут быть более богатыми манной или иметь другие факторы, которые увеличат ее аккумуляцию. Именно поэтому мы ожидаем развития программы исследования пространства — чтобы достичь других миров, богатых тем, в чем мы нуждаемся.
— Звучит так, будто вы все уже разработали.
— У нас было много времени, чтобы подумать над этим.
— А какой могла бы быть ваша связь с теми, кто не верит в магию?
— Благотворной. Мы все считаем это полезным.
— Ты говоришь о себе или о других также?
— Большинство других должны чувствовать то же самое.
— Ты говорил, что ты некоторое время не общался с ними.
— Да, но...
Она покачала головой и отвернулась поглядеть на туман.
— Что-то еще, о чем надо беспокоится.
У меня не было возможности найти хорошую посадочную площадку, поэтому я выбрал более-менее ровное место и приземлился.
Мы вылезли из машины и начали двигаться к скалистому дымящемуся кратеру на горизонте.
— Мы никогда не дойдем до него, — сказала она.
— Ты права. Хотя я это не планировал. Если время выбрано правильно, кое-что еще себя проявит.
— Что ты имеешь в виду?
— Ожидай и наблюдай.
Мы прошли несколько миль, никого не встретив. Дорога была теплой и пыльной, с внезапными колебаниями земли. Короче, я почувствовал движение манны и набрал ее.
— Возьми меня за руку, — сказал я.
Я произнес слова, нужные для того, чтобы мы могли лететь в нескольких футах над скалистой местностью. Мы заскользили по воздуху, и энергия вокруг нас увеличивалась по мере того, как мы приближались к своей цели. Я использовал ее, произнося заклинания, увеличивающие нашу скорость, воздвигающие вокруг нас защитные поля, предохраняющие нас от жары и падающих обломков.
Небо потемнело от пепла и дыма задолго до того, как мы начали подъем. Вначале уклон был небольшим, но резко возрастал по мере того, как мы двигались вперед. Я применял разнообразные заклинания, открывающие и закрывающие, связывая манну словом и жестом.
— Двигайся, двигайся и соприкоснись с кем-нибудь, — бормотал я, когда видимый мир появлялся и исчезал в клубящихся облаках.
Мы попали в зону, где чуть не задохнулись, если бы не защитное поле. Шум становился все сильнее. Вне поля, наверное, было достаточно жарко. Когда наконец мы добрались до края, темные массы поднимались за нами и молнии прорезывали облака. Впереди и ниже раскаленные массы бурлили и перемешивались посреди взрывов.
— Все в порядке! — крикнул я. — Я заряжу все вещи, которые я принес и запасу еще больше манны в целой библиотеке заклинаний. Устраивайся поудобнее!
— Ага, — сказала она, облизывая губы и смотря вниз. — Я так и сделаю. А как насчет твоего врага?
— Никого не было видно — и здесь слишком много свободной манны. Я буду настороже и приму в расчет ситуацию. Ты тоже наблюдай.
— Ладно. Это безопасно?
— Так же, как Лос-Анджелесское дорожное движение.
— Грандиозно. Настоящий комфорт, — заметила она, когда громадная скала обрушилась позади нас.
Мы разделились позже. Я оставил ее внутри ее собственного защитного поля, прислонившуюся к выступу скалы и двинулся вправо, чтобы проделать ритуал, который требовал большей свободы движений.
Тут сноп искр возник в воздухе передо мной. В этом не было ничего необычного, пока я не понял, что он висит в воздухе необычно долго. Через некоторое время он стал рассеиваться.
— Феникс, Феникс, горящий ясно! — Слова гудели, перекрывая адский шум.
— Кто меня зовет, — спросил я.
— У кого есть сильнейшая причина причинить тебе вред?
— Если бы я знал, я бы не спрашивал.
— Тогда поищи ответ в аду!
Стена пламени ринулась навстречу мне. Я произнес слова, усилившие мою защиту. Даже так я покачнулся в моем защитном шаре, когда он ударил. Как я мог видеть, ответный удар был очень непростым делом.
— Хорошо, до смерти! — закричал я, нанося удар по тому месту, где кружились искры.
Хотя я отвернулся и прикрыл глаза от яркого света, я чувствовал его присутствие кожей.
Мой энергетический шар продолжал качаться, когда я прищурился и посмотрел вперед. Воздух передо мной очистился, но впереди что-то темнело и...
Существо — грубая человекообразная форма из полузастывшей лавы — обхватила пространство своими руками так близко ко мне, как могло и сжимало его. Мое заклинание выдержало, но я оказался на краю кратера.
— Это не сработает, — сказал я, пытаясь разрушить существо.
— Черт тебя побери! — донесся голос далеко сверху.
Я быстро понял, что что лавовое существо защищено от простых заклинаний. Отлично, теперь он швыряет меня вниз. Я мог бы взлететь. Феникс может подняться снова. Я...
Я перевалился через край кратера и начал падать. Однако здесь была проблема. И очень сложная.
Расплавленное творение сжимало мой защитный пузырь. Магия есть магия, а наука есть наука, но здесь есть соответствия. Чем большую массу вы хотите сдвинуть, тем больше манны вы должны потратить. Итак, перевалившись через край, я падал в огненную яму, несмотря на левитирующее заклинание, которое могло бы поднять меня при других обстоятельствах. Я немедленно начал творить другое заклинание, которое должно было придать мне добавочную плавучесть.
Но когда я окончил, я увидел, что мне что-то мешает — другое заклинание, которое поддерживало увеличение массы моей ноши когда мы упали. За исключением небольшой области между моими ступнями, через которую я видел бурлящее озеро огня, я был полностью окружен текущей массой. Я мог подумать о единственном выходе, который у меня оставался, но я не знал, хватит ли у меня времени.
Я начал заклинание, которое могло бы превратить меня в искрящийся вихрь, подобный тому, каким был мой противник. Когда я закончил его, я снял мое защитное заклинание и потек.
Скользя по искажаемой жаром поверхности лавы, я проскочил мимо тяжеловесного существа и уже поднимался с возрастающей скоростью, подталкиваемый волнами жара, когда оно ударило по поверхности лавы и исчезло. Я добавил собственной энергии и двинулся вверх, через клубы дыма и пара, мимо вспышек лавовых ядер.
Я придал вид птицы моим светящимся вихрям, я упивался манной, я испустил длинный, идущий изнутри возрастающий крик. Я распростер крылья по силовым линиям, ища моего противника, как только я достиг края кратера.
Никого. Я устремился вперед и назад, я описал круг. Его/ее не было.
— Я здесь! — закричал я. — Покажись мне!
Но никто не ответил, кроме новых взрывов лавы внизу.
— Приходи! Я жду! — закричал я.
Потом я поискал Элайну, но ее не оказалось на том месте, где я ее оставил. Мой враг либо уничтожил ее, либо убрал прочь.
Я громогласно выругался и закрутился в громадный вихрь, поднимающуюся башню света. Затем я направился вверх, покидая землю и этот горящий прыщ остался далеко внизу.
Как долго я несся, вне себя от гнева, я не могу сказать. Я знаю, что я облетел мир несколько раз, прежде чем способность к трезвому рассуждению вернулась ко мне и я достаточно остыл для того, чтобы составить что-то, напоминающее план.
Очевидно, это был кто-то из моих приятелей, кто пытался убить меня и он забрал у меня Элайну. Я избегал контактов с подобными мне слишком долго. Теперь я знаю, что должен разыскать их, несмотря на риск, чтобы получить сведения, которые мне нужны для самосохранения, для мщения.
Я начал снижаться, когда я находился над Средним Востоком.
Аравия. Да. Нефтяные поля, места богатого, дорогого загрязнителя, изливающие потоки манны из земли. Дом того, кого зовут Дервиш.
Приняв свою форму Феникса, я летел от поля к полю, похожий на пчелу, пробуя, используя энергию для усиления заклинания, которое сейчас действовало. Ища...
Три дня я искал, проносясь над лишенными растительности ландшафтами, посещая поле за полем. Это было похоже на серию шведских столов. Так легко было бы использовать манну для того, чтобы изменить местность. Но, конечно, это была бы во многих отношениях бесполезная трата.
Итак, на третий день вечером, низко скользя над мерцающими песками, я ощутил, что поблизости находится то, что я ищу. Физически нефтяное поле ничем не отличалось от других. Но мои чувства подсказали мне, что что тут что-то не так. Уровень манны был намного ниже, чем в других местах, и это был признак того, что в этих местах действует кто-то из нас.
Я продолжил более тщательный поиск. Определил широту. Начал кружить.
Да, это то, что я ищу. Это стало ясно, когда я исследовал район. Область с низким содержанием манны описывала грубую окружность вблизи северо-западного угла поля, ее центр находился вблизи цепи холмов.
Он, должно быть, работал в качестве какого-нибудь официального лица здесь на месторождении. Если так, его обязанности должны быть минимальными и работа явно служит только прикрытием. Он всегда был достаточно ленивым.
Я сделал вираж и стал спускаться по направлению к цели. Как только я направился к ней, я увидел небольшое обваливавшееся строение из необожженной глины, которое стояло почти сливаясь с окружением. Дом сторожа или привратника... Неважно, чем он кажется. Я знал, чем это должно быть.
Я начал опускаться перед ним. Я отменил прежнее заклинание и снова приобрел человеческую форму. Толкнул старую дверь без замка и вошел внутрь.
В хижине было пусто, за исключением нескольких палок в качестве обстановки и множества пыли. Я мог поклясться, что это именно то, что мне надо.
Я медленно прошел по комнате, ища какой-нибудь ключ.
Вначале я ничего не видел и даже не почувствовал. Память — об одном невразумительном варианте одного старого заклинания, и о характере Дервиша — вот что заставило меня повернуться и выйти наружу.
Я закрыл дверь и стал вспоминать слова заклинания. Очень трудно было точно вспомнить, как оно должно произноситься. Наконец слова сложились и я чувствовал, что они падают на место, паз и шип, ключ и замок. Да, это был ответный отклик. Здесь присутствовало хитроумное приспособление. Я был прав.
Когда я окончил, я увидел что все совершенно изменилось. Я направился к двери, затем заколебался. Вероятно я обнаружил какую-то тревогу. Лучше иметь пару заклинаний на кончиках пальцев, ожидая по крайней мере слов пароля. Я пробормотал их и открыл дверь.
Мраморная лестница, такая же широкая, как и сам дом, вела вниз, прекраснейшие драгоценности сияли как стоваттные лампочки с обеих ее сторон.
Я прошел вперед и начал спускаться. Запах жасмина, шафрана и сандала донесся до меня. Потом я услышал в отдалении звуки струнных инструментов и флейты. Затем я смог увидеть часть изразцового пола ниже и впереди — и кусок изысканной обстановки. Я наложил на себя заклинание невидимости и продолжал идти.
Прежде чем я достиг основания лестницы, я увидел его в длинном зале с колоннами.
Он был с дальнем конце, возвышаясь в гнезде из подушек и светлых ковров. Изысканная еда находилась перед ним. Фонтан бормотал в стороне. Юная женщина танцевала поблизости.
Я остановился у основания лестницы и осмотрелся. Арки слева и справа, повидимому, вели в другие покои. За ним находилась пара широких окон с видом на высокий горный пик под очень синим небом — представляющий либо очень хорошую иллюзию, либо растрату множества манны на изменяющее пространство заклинание. Конечно, вокруг было множество манны для возможности экспериментировать.
Но было явным расточительством.
Я рассмотрел самого мужчину. Его внешность совсем не изменилась — темнокожий, стройный, сухощавый, но склонный к полноте.
Я медленно приблизился, ключи полудюжины заклинаний были готовы для произнесения и жестов.
Когда я был приблизительно в тридцати шагах, он с трудом повернулся. Посмотрел в мою сторону. Его ощущение энергии, очевидно, было в хорошем состоянии.
Я произнес два слова, одно из которых положило в мою руку невзрачный, но очень мощный дротик, второе сняло покров невидимости.
— Феникс! — воскликнул он, сидя прямо и глядя на меня. — Я думал, что ты погиб!
Я улыбнулся.
— Как давно эта мысль возникла в твоем мозгу.
— Боюсь, я не понимаю...
— Один из нас пытался убить меня недалеко от Мехико.
Он покачал головой.
— Я не был в этой части света уже давно.
— Докажи это.
— Я не могу, — ответил он. — Ты знаешь, что мои люди здесь могут сказать только то, что я им позволю сказать — так что это не поможет. Я не делал этого, но я и не думал о способе подтвердить это. Всегда такие сложности с тем, чтобы продемонстрировать отрицание. Собственно говоря, почему ты меня подозреваешь?
Я вздохнул.
— Так уж получилось. Я подозреваю — или скорее, должен подозревать всех. Я выбрал тебя наугад и собираюсь проверить всех.
— По крайней мере, статистика на моей стороне.
— Я полагаю, ты прав, черт побери.
Он встал, подняв ладони вверх.
— Мы никогда не были особенно близки, — сказал он. — Но мы ведь и не были врагами. У меня совсем нет причины желать тебе вреда.
Он перевел взгляд на дротик в моей руке и протянул свою правую руку, все еще держащую бутылку.
— Ты собираешься так подстраховываться, имея дело со всеми нами?
— Нет, я думал, что ты мог бы атаковать меня и тем самым доказать свою вину. Это могло бы облегчить жизнь.
Я отбросил дротик в доказательство добрых намерений.
— Я тебе доверяю.
Он откинулся назад и поместил бутылку, которую до сих пор держал, на диванную подушку.
— Если бы ты убил меня, она бы упала и разбилась. Или, может быть, я мог бы спровоцировать тебя на атаку и вытащить пробку. В бутылке атакующий джин.
— Тонкая штучка.
— Давай пообедаем вместе со мной, — предложил он. — Я хотел бы послушать твою историю. Тот, кто напал на тебя без причины, может однажды напасть и на меня.
— Хорошо, — ответил я.
Танцовщицу отпустили. С едой было покончено. Мы потягивали кофе. Я говорил без перерыва почти час. Я устал, но у меня было заклинание против этого.
— Немного странно, — сказал он в конце. — И у тебя нет воспоминаний, от того времени, когда все это началось, что ты причинил кому-нибудь вред, оскорбил или обманул кого-нибудь?
— Нет.
Я отпил кофе.
— Итак, это может быть кто-нибудь из них, — сказал я через некоторое время. — Священник, Амазонка, Гном, Сирена, Вервольф, Ламия, Леди, Эльф, Ковбой...
— Да, исключи Ламию, — сказал он. — Я полагаю, она умерла.
— Как?
Он пожал плечами, глядя в сторону.
— Не знаю точно, — сказал он медленно. — Вначале был слух, что ты и она удалились вместе. Потом, позднее, казалось, что вы умерли вместе... каким-то образом.
— Ламия и я? Это глупо. Между нами никогда ничего не было.
Он кивнул.
— Сейчас это выглядит так, будто бы с ней просто что-нибудь случилось.
— Слух... Кто же ого распространял?
— Ты же знаешь. Истории просто возникают. Никогда не знаешь точно, откуда они пошли.
— Когда ты впервые услышал его?
Он задумался, уставясь в пространство.
— Гном. Да. Именно Гном рассказал мне мне на Звездопаде в этом году.
— Он не сказал, откуда он знает это?
— Ничего такого, что я мог бы вспомнить.
— О'кей, я полагаю, что я должен поговорить с Гномом. Он все еще в Южной Африке?
Он отрицательно покачал головой, наполняя мою чашку из высокого, элегантно гравированного кофейника.
— В Корнуолле. Там все еще много сока в этих старых шахтах.
Я слегка вздрогнул.
— Это его дело. У меня начинается клаустрофобия, как только я подумаю об этом. Но если он сможет рассказать мне, кто...
— Здесь нет врага, похожего на прежнего друга. Если ты бросил своих друзей, так же как и всех остальных и стал скрываться, это означает что ты уже считаешь, что...
— Да, как бы мне не претила эта мысль. Я дал этому рациональное объяснение, сказав, что не хочу показывать им свой страх, но...
— Именно.
— Ковбой и Вервольф были моими приятелями...
— ...А ты долгое время был с Сиреной, не правда ли?
— Да, но...
— Она переживала?
— Вряд ли. Мы расстались друзьями.
Он покачал головой и поднял чашку.
— Я исчерпал все свои мысли насчет этого дела.
Мы допили кофе. Затем я встал.
— Ну, спасибо, Я полагаю, мне пора. Я рад, что пришел к тебе первому.
Он поднял бутылку.
— Хочешь, возьми джина?
— Я не знаю, как с ним обращаться.
— Команды очень простые. Вся работа уже сделана.
— Ну давай. Почему бы нет?
Он коротко проинструктировал меня и я отбыл. Поднимаясь ввысь над громадным нефтяным полем, я оглянулся на крошечное разрушенное строение. Затем я расправил крылья и поднялся, чтобы поглотить манну из облаков, прежде чем повернуть на запад.
Звездопад, удивлялся я, пока земля и воды проносились подо мной. Звездопад — большое августовское выпадение метеоритов, сопровождаемое волной манны, называемой Звездным ветром, единственное время в году, когда мы собираемся вместе. Да, именно тогда сплетня была пущена. Прошла только неделя после Звездопада, когда меня атаковали в первый раз, почти убили. Произошло ли что-то в предыдущий Звездопад — что-нибудь, что я сказал или сделал кому-то — что сделало меня врагом, которого нужно уничтожить, и чем скорее, тем лучше?
Я упорно пытался вспомнил, что же такого произошло на последнем Звездопаде, который я посетил. Это был самый богатый Звездопад на моей памяти. Я вспомнил это. «Манна небесная», пошутил Священник. Все были в прекрасном настроении. Мы говорили о служебных делах, обменивались заклинаниями, гадали, что предвещает мощный Звездопад, обсуждали политику — все обычные вещи.
Говорили об Элайне...
Элайна... Жива ли еще? Я не был уверен. Чья-нибудь пленница? Чья-нибудь заложница на случай, если я сделал именно то, что я сделал? Или ее пепел давно уже распылен по всему земному шару? Другими словами, кто-то должен заплатить.
Я издал пронзительный крик навстречу мчащемуся ветру. Крик моментально пропал, не вызвав эха. Я летел в ночи. Звезды снова появились и разгорелись еще ярче.
Детальные инструкции, которые мне дал Дервиш, доказали свою точность. Это была рудничная шахта в точке, которую он указал на карте, торопливо набросанной огненными линиями на полу. Способа войти туда в человеческом виде не было. В виде Феникса, я по крайней мере, буду защищен от клаустрофобии. Я не могу чувствовать себя полностью запертым, пока я не совсем материален.
Я спускался, уменьшаясь в размерах, втягивая свои призрачные крылья и хвост. При этом я становился все более плотным.
После всего этого я истекал энергией, удерживая мой новый размер.
Как призрачная птица, я проник в шахту и начал падать. Это было мертвое место. Нигде вокруг меня не было манны. Конечно, этого следовало ожидать. Верхние горизонты истощаются быстрее всего.
Я падал во влажную пустоту еще некоторое время, прежде чем почувствовал первые очень слабые признаки энергии. Она очень медленно увеличивалась, пока я двигался.
В конце-концов она опять стала уменьшаться и я изменил направление своего движения. Да, поворот в эту сторону... источник.
Я вошел и двинулся по следу.
По мере кого, как я шел все дальше и дальше, интенсивность постоянно увеличивалась. Я никак не мог решить, должен ли я искать более сильную или более слабую энергетическую область.
Но здесь было не то положение, что у Дервиша. Источник его энергии был возобновимым, так что он мог оставаться на одном месте.
Гном же должен был передвигаться по мере истощения запасов манны, имеющихся в некоторой области.
Я свернул за угол в туннель и был остановлен. Черт побери.
Это была силовая сеть, держащая меня как бабочку. Я прекратил дергаться, заметив, что это только ухудшает мое положение.
Я вновь принял человеческий вид. Но чертова сеть только раздвинулась, чтобы соответствовать этим изменениям и продолжала крепко меня держать.
Я применил огненное заклинание, но без всякого успеха. Я попробовал уменьшить количество манны в заклинании сети, но получил только головную боль. Это очень опасный способ, который можно применять лишь против небрежно сделанной работы — и в результате вы получаете силовой удар, когда манна освобождается. Я попробовал этот способ, поскольку был доведен до отчаяния и чувствовал приступ клаустрофобии. Мне послышался грохот камней дальше в туннеле.
Потом я услышал хохот и узнал голос Гнома.
В углу появился свет, за которым двигалась непонятная фигура.
Свет плыл прямо перед ним слегка слева — шар, отбрасывающий оранжевый свет на его горбатую изогнутую фигуру. Он хромал в моем направлении. Он снова захохотал.
— Неужели я поймал Феникса, — наконец сказал он.
— Очень смешно. Как насчет того, чтобы освободить меня? — спросил я.
— Конечно, конечно, — пробормотал он, уже готовый к необходимым жестам.
Сеть разрушилась. Я выступил вперед.
— Я повсюду спрашивал, что это за история между мной и Ламией?
Он продолжал свои пассы. Я уже был готов произнести нападающее или защищающее заклинание, когда он кончил. Я не почувствовал ничего плохого и решил, что это заключительные жесты для его сети.
— Ламия? Ты? О. Да. Я слышал, вы ушли вместе. Да. Так и было.
— Где ты слышал это?
Он уставился на меня своими большими блеклыми глазами.
— Где ты слышал это? — повторил я.
— Я не помню.
— Постарайся.
— Извини.
— К дьяволу «Извини»! — сказал я, делая шаг вперед. — Кто-то пытался убить меня и...
Он произнес слово, которое заставило меня замереть на полушаге. Хорошая штучка.
— ...и он, к сожалению, был глуп, — закончил Гном.
— Отпусти меня, черт побери!
— Ты пришел в мой дом и напал на меня.
— О'кей, я прошу прощенья. Теперь...
— Пошли.
Он повернулся ко мне спиной и двинулся. Помимо моей воли мое тело делало необходимые движения. Я последовал за ним.
Я открыл рот, чтобы произнести мои собственные заклинания.
Я не смог сказать ни одного слова. Я попробовал сделать жест.
Снова ничего не вышло.
— Куда ты меня ведешь? — попробовал я сказать.
Слова выговорились совершенно правильно. Но он некоторое время не утруждал себя ответом. Свет двигался по искрящимся пластам какого-то металлического материала на отсыревших стенах.
— К месту ожидания, — в конце-концов сказал он, поворачивая в коридор направо, где мы некоторое время шлепали по грязи.
— Почему? — спросил я. — Чего мы будем ждать?
Он снова захохотал. Свет прыгал. Он не ответил.
Мы шли несколько минут. Я начал думать, что все эти тонны земли и камня надо мной слишком тяжелые. Я почувствовал себя в ловушке. Но я даже не мог должным образом паниковать в рамках этого заклинания. Я начал обильно потеть, несмотря на то, что тянуло холодом.
Гном внезапно повернулся и пошел, протискиваясь через такую узкую трещину, которую я бы и не заметил, если бы шел здесь один.
— Проходи, — услышал я его голос.
Мои ноги последовали за светом, который теперь был между нами. Я автоматически повернул тело. Я протискивался за ним достаточно долго, пока путь не стал расширяться. Грунт под ногами стал грубым и каменистым, свет бил вверх, показывая высоту.
Гном вытянул свою ручищу и остановил меня. Мы находились в маленькой, неправильно угловатой камере — естественной, я полагаю. Ее наполнял слабый свет. Я осмотрелся. У меня не было мысли о том, почему он здесь остановился. Рука Гнома двинулась и он указал.
Я проследил его движение, но все еще не мог сказать, на что он пытался указать. Свет продвинулся вперед и затем закачался возле ниши.
Углы изменились, тени сместились. Я увидал ее.
Это была статуя откинувшейся назад женщины, изваянная из каменного угля.
Я подошел ближе. Она была очень хорошо выполнена и очень знакома.
— Я и не знал, что ты художник... — Я начал говорить и внезапно все понял.
— Это» наше» искусство. Не разновидность всемирного.
Я потянулся, чтобы коснуться темной щеки. И опустил руку.
— Это Ламия, не так ли? Это действительно она...
— Конечно.
— Почему?
— Она должна быть где-то, не правда ли?
— Боюсь, что я не понимаю.
Он снова захохотал.
— Ты мертвый человек, Феникс, и она тому причина. Я никогда не думал, что у меня будет возможность провести тебя этим путем. Но сейчас, так как ты здесь, все мои проблемы решены. Ты будешь отдыхать несколькими коридорами дальше, в пещере, где совершенно нет манны. Ты будешь ждать, пока я не пошлю за Вервольфом, чтобы он пришел и убил тебя. Он был влюблен в Ламию, ты знаешь. Вы же были друзьями. Я ожидал, что он сделает это раньше, но или он был слишком неуклюж, либо ты слишком удачлив. Скорее всего, и то, и другое.
— Итак, за всем этим стоит Вервольф.
— Да.
— Почему? Почему ты хочешь, чтобы он убил меня?
— Если бы я сам это сделал, это бы плохо выглядело. Я хотел быть уверенным, что кто-нибудь другой будет здесь, когда это произойдет. Чтобы мое имя было незапятнанным. В действительности, я покончу с самим Вервольфом как только он покончит с тобой. Последний мазок совершенного творения.
— Что бы я тебе ни сделал, я хотел бы примирения.
Гном отрицательно покачал головой.
— То, что ты сделал, исключает возможность примирения.
— Не будешь ли ты так добр, чтобы сказать мне, что же я все-таки сделал?
Он сделал жест и я почувствовал толчок, повернувший меня и заставивший меня двигаться обратно по направлению к коридору. Он следовал за мной.
Пока мы двигались, он спросил меня: — Знаешь ли ты о том, что на каждом Звездопаде за последние десять или двенадцать лет содержание манны в Звездном Ветре становится чуть выше?
— Я уже десять или двенадцать лет я не посещаю его. Я припоминаю, что он был достаточно высоким в тот последний год. С тех пор, когда мне приходила в голову мысль проверить фоновый уровень, он казался повышенным, да.
— Общее ощущение таково, что это увеличение будет продолжаться. Похоже, мы входим в область, более богатую манной.
— Это великолепно, — сказал я снова выходя в коридор. — Но как это связано с твоим желанием устранить меня, с твоим похищением Ламии и превращением ее в уголь, твоим натравливанием Вервольфа на меня?
— Очень просто, — сказал он, ведя меня вниз по шахте, где уровень манны уменьшался с каждым шагом. — Даже перед этим, те из нас, кто внимательно за этим следил, заметили, что уровень манны поднимается.
— Поэтому ты решил убить меня?
Он подвел меня к зубчатой дыре и показал, что я должен войти туда. У меня не было выбора. Мое тело подчинялось ему. Свет остался снаружи вместе с ним.
— Да, — сказал он, указывая мне вглубь пещеры. — Годы назад это было неважно — каждый имел право на свое мнение, как себя вести. Но сейчас нет. Магия начинает возвращаться, дурак. Я собираюсь просуществовать достаточно долго, чтобы увидеть, как это случиться, чтобы воспользоваться преимуществами этого. Я хотел бы покончить с твоими демократическими сантиментами о том, что такого типа вещи лишь грезы. — И тут я вспомнил наш разговор с Элайной по пути к берегу.
— Но зная то, что я знаю и видя, как ты относишься к этому, я понял, что ты тот, кто будет против нашего неизбежного лидерства в этом новом мире. Вервольф был другим. Именно поэтому я устроил все так, чтобы он уничтожил тебя, чтобы в ответ быть уничтоженным мной.
— Другие чувствуют то же самое?
— Нет, некоторые — только некоторые, похожие на тебя, Ковбой и Вольф. Остальные пойдут за тем, кто победит, как всегда поступают люди.
— А кто другие?
Он хмыкнул.
— Теперь это не твое дело.
Он сделал знакомый жест и что-то пробормотал. Я почувствовал себя свободным от связывавшего меня заклинания и ринулся вперед. Вход не изменился на вид, но я обо что-то ударился — как будто бы путь был прегражден невидимой дверью.
— Я увижу тебя на встрече, — сказал он, медленно удаляясь прочь. — Тем временем постарайся отдохнуть.
Я почувствовал, что вот-вот потеряю сознание. Я лег и закрыл лицо руками перед тем, как полностью потерял контроль.
Больше я ничего не помню.

Сколько я лежал без сознания, не помню. Видимо, достаточно долго для того, чтобы остальные ответили на приглашение. Какую бы причину для встречи он ни предложил, она оказалась достаточной, чтобы привести Солдата, Друида, Амазонку, Священника, Сирену и Снеговика в большой зал где-то под Корнуолльскими холмами. Я получил представление об этом, когда пришел в полное сознание в конце длинного черного коридора. Я сел, протер глаза и прищурился, пытаясь проникнуть через мрак моей клетки. Через некоторое время мне это удалось. Так я узнал, что мое пробуждение и то, что происходило, было связаны друг с другом.
Проблема освещения была решена тем, что одна стена начала мерцать, превращаясь в стеклянную, а затем став цветным экраном.
Именно так я увидел Солдата, Друида, Амазонку и так далее. Именно так я узнал, что это была вечеринка: там была пища, и звуки шагов, прибытий и уходов. Гном ходил между ними, здоровался со всеми своими клешнеобразными руками, искривлял свое лицо в улыбку и вообще вел себя как радушный хозяин.
Манна, манна, манна. Оружие, оружие, оружие. Ничего. Дерьмо.
Я наблюдал долгое время, ожидая. Должна же быть причина чтобы притащить меня сюда и показать, что происходит. Я видел все знакомые лица, ловил обрывки разговоров, наблюдал за их перемещениями. Ничего особенного. Почему же меня разбудили и заставили смотреть на это. Должно быть, Гном сделал это...
Когда я заметил, что Гном уже в третий раз за это время смотрит в направлении высокой арки главного входа, я понял, что он тоже кого-то ждет.
Я осмотрел мою клетку. Как и можно было ожидать, ничего такого, что можно было бы использовать. Когда я ее осматривал, я услышал, что шум усилился и я повернулся к изображению на стене.
Магия росла. Зал должен бы быть полон манной. Мои коллеги давали себе волю в прекрасных заклинаниях — цветы, лица, необыкновенные цветовые переливы, обширные экзотические виды сейчас заполняли экран — наверное, такое могло быть только в древние времена. А! Одна капля! Одна капля манны и я смог бы выбраться отсюда! Бежать или вернуться? Или искать немедленной мести? Я не могу сказать. Даже если здесь есть только один путь, я должен найти его...
Но Гном сделал свою работу слишком хорошо. Я не смог найти слабого места в том, что он сделал. Я перестал искать и по другой причине. Гном возвестил прибытие еще одного гостя.
Звук и изображение в этот момент пропали. Коридор позади меня начал светиться ярче. Я повернулся в ту сторону. На этот раз мой путь был свободен и я продолжал двигаться в освещенное место. Что произошло? Какая неизвестная сила как-то разрушила заклинание Гнома?
С одной стороны, я себя нормально чувствовал и было бы полной глупостью оставаться на том месте, где он меня оставил. Мне показалось, что это может быть частью более изощренной ловушки или пытки, но пока — у меня был некоторый выбор, который сам по себе благо.
Я решил, что лучше двигаться назад в том направлении, откуда мы пришли, чем рисковать натолкнуться на это сборище. Даже если там полным-полно манны. Лучше вернуться и собрать манну, на которую я могу натолкнуться в виде защитных заклинаний и послать из всех к чертям.
Я прошел, вероятно, шагов двадцать, прежде чем сформулировал такое решение. Дальше туннель делал странный поворот, который я не запомнил раньше. Я был абсолютно уверен, что мы пришли этим путем, поэтому я двинулся по нему. Становилось светлее. Это позволило мне поспешить.
Внезапно возник резкий поворот, которого я вообще не помнил. Я сделал его и вбежал в область пульсирующего белого света, а потом уже не мог остановиться. Меня несло вперед, как будто что-то толкало меня сзади. Я не мог остановиться. Я временно ослеп от яркого света. Затем в моих ушах возник рев.
А потом все прошло и я стоял в том большом зале, где происходила встреча, возникнув из какого-то бокового входа, в то время как голос Гнома говорил:
— ...и сюрприз — наш давно потерянный брат Феникс!
Я повернулся назад, пытаясь войти в тот туннель, откуда я появился, но я наткнулся на что-то твердое. Поворачиваясь, я натыкался только на гладкие каменные стены.
— Не смущайся, Феникс. Входи и поздоровайся со своими друзьями, — говорил Гном.
Это была любопытная шутка, но поверх нее послышался звериный рев и я увидел своего старого приятеля Вервольфа, стройного и смуглого, глаза блестят, возможно, именно того гостя, который прибыл, когда картина погасла.
Я почувствовал панику. И также я почувствовал манну. Но что я мог бы сделать за несколько секунд?
Мой взгляд привлекло странное движение в птичьей клетке на столе, рядом с которым стоял Вервольф. Позы других показывали, что многие из них также повернулись в эту сторону.
Все становилось ясным тотчас же.
В клетке танцевала обнаженная женская фигура размером не более ладони. Я узнал одно из заклинаний мучений — танцовщица не может остановиться. Танец будет продолжаться до смерти, после которой тело может еще какое-то время вращаться.
И даже на расстоянии я мог узнать в маленьком создании Элайну.
Танцевальная часть заклинания была простой. Три слова и жест. Я сделал это. А после этого Вервольф начал двигаться в мою сторону. Он не позаботился принять более устрашающий вид. Я отступил так быстро, как мог. Он всегда был сильнее и быстрее меня.
Он повернулся и ударил, однако я смог нырнуть и нанести контрудар в корпус. Он хрюкнул и ударил меня в челюсть левой. Я попятился. Затем остановился и попытался лягнуть его, но он отбил удар, послав меня на пол. Я мог чувствовать манну вокруг себя, но у меня не было времени, чтобы использовать ее.
— Я знаю эту историю, — сказал я, — и я ничего не делал с Ламией...
Он бросился ко мне. Я умудрился попасть ему в живот коленом.
— Она у Гнома... — сказал я, делая два удара по почкам, в то время как он дотянулся до моего горла и начал душить меня.
— Она превратилась в уголь.
Я еще раз попал по нему, по щеке, прежде чем он опустил голову.
— Гном — черт побери! — пробулькал я.
— Это ложь! — услышал я голос Гнома откуда-то поблизости.
Комната начала плыть перед моими глазами. Голоса стали реветь, как океан. Странная вещь произошла с моим зрением — мне показалось, что голова Вервольфа окружена сиянием. Затем оно пропало и я понял, что его хватка ослабела.
Я сбросил его руки с моего горла и ударил его один раз, в челюсть. Он откатился. Я тоже, но в другом направлении и приготовился к драке, сначала сидя, затем на коленях, затем сильно наклонившись.
Я видел Гнома, протянувшего руки в моем направлении, начинающего всем известное смертельное заклинание. Я увидел Вервольфа, медленно вытаскивающего из своей головы обломки клетки и снова начинающего подниматься. Я видел обнаженную, нормальных размеров фигуру Элайны, которая спешила ко мне с исказившимся лицом...
Проблема, что делать дальше, была поставлена ударом Вервольфа.
Это был молниеносный удар в корпус, так как я перед этим повернулся. Темный предмет выскользнул из-под моей рубашки, немного покачался и упал на пол: это была небольшая бутылка с джином, которую мне дал Дервиш.
Потом перед тем, как Вервольф ударил меня по лицу, я увидел что-то слабое и белое, плывущее по направлению к его шее.
Я забыл, что Элайна была второй «киу» из «Киокушинкай»
Я думаю, что Вервольф и я одновременно грохнулись на пол.
...От черного к серому и цветному; от невнятного шума к пронзительному крику. Я не мог быть без сознания слишком долго.
Однако за это время прошли значительные изменения.
Во-первых, Элайна похлопывала меня по лицу.
— Дейв! Очнись! Ты должен остановить его!
— Что?
— Этого типа из бутылки!
Я приподнялся на одном локте — челюсть болела, голова кружилась — и посмотрел. На ближайшей стене и на столе были пятна крови. Все общество было разбито на группы людей, каждый из которых был в разной стадии страха. Некоторые из них делали заклинания, кто-то просто спасался. Амазонка вытащила клинок и держала его перед собой, покусывая нижнюю губу. Священник стоял рядом с ней, бормоча заклинание смерти, которое, как я знаю, было неэффективным. Голова Гнома была на полу рядом с большой аркой, глаза были открыты и не мигали. Раскаты громоподобного хохота прокатились через зал.
Перед Амазонкой и Священником стояла обнаженная мужская фигура почти десяти футов ростом, клубы дыма поднимались от ее кожи, правый кулак был в крови.
— Сделай что-нибудь! — сказала Элайна.
Я поднялся повыше и произнес слова, которым научил меня Дервиш, для того, чтобы подчинить джина моему контролю. Кулак остановился, медленно разжался.
Большая лысая голова повернулась ко мне, темные глаза встретились с моими.
— Господин?.. — мягко сказал он.
Я произнес следующие слова, чтобы представиться. Затем я с трудом поднялся на ноги и встал, качаясь.
— Назад в бутылку — моя команда.
Он отвел глаза в сторону, его взгляд упал на пол.
— Бутылка разбилась, господин, — сказал он.
— Ах так, Ну ничего...
Я прошел к бару и отыскал бутылку Катти Сарк, в которой виски осталось лишь на донышке. Я выпил его.
— Можешь воспользоваться этой, — сказал я и добавил слова подталкивания.
— Как прикажешь, — ответил он и начал растворяться.
Я проследил просачивание джина в бутылку и затем закрыл ее пробкой.
Затем я повернулся к коллегам и сказал:
— Извините за то, что прервал вас. Можете продолжать.
Затем я снова повернулся.
— Элайна! С тобой все в порядке?
Она улыбнулась.
— Называй меня Танцовщица, — сказала она. — Я твой новый ученик.
— Волшебнику нужно чувство манны и природная восприимчивость к действию заклинаний, — сказал я.
— Как, черт побери, я вернула себе свой нормальный размер? — спросила она. — Я почувствовала энергию в этом месте, и как только ты разрушил заклинание танца, я оказалась способна вернуться в прежний вид.
— Будь я проклят! Я должен был бы угадать твою способность еще в коттедже, когда ты схватила эту костяную флейту.
— Послушай, тебе нужен ученик, чтобы держать в порядке твои игрушки.
Вервольф застонал и начал поворачиваться. Священник и Амазонка и Друид приблизились к нам. Похоже, вечеринка не окончилась. Я повернулся к Элайне и приложил палец к губам.
— Помоги мне с Вервольфом, — сказал я Амазонке. — Его нужно немного подержать, пока я не скажу ему несколько вещей.

Потом мы проводили время среди Персеид. Мы сидели на вершине холма севернее Нью Мехико, моя ученица и я, смотрели на свежее послеполуночное небо и на случайные сполохи на нем. Большинство из наших находились ниже нас на расчищенной площадке, церемония уже завершалась. Вервольф все еще был под Корнуолльскими холмами, работая вместе с Друидом, который вспоминал кое-что их древних заклинаний превращения плоти в уголь. Еще месяц или около того, как было сказано в его весточке.
— Всплески неопределенности в небе точности, — сказала она.
— Что?
— Я сочиняю стихи.
— О.
Затем, через некоторое время я добавил:
— О чем?
— По случаю моего первого Звездопада, — ответила она, — с очевидным увеличением манны от строки к строке.
— В этом есть и хорошее, и плохое.
— ...И магия возвращается, и я обучаюсь Мастерству.
— Учись быстрее.
— ...И вы с Вервольфом снова друзья.
— Это так.
— И все остальные тоже.
— Нет.
— Что это значит?
— Ну подумай. Есть и другие. Мы не знаем точно, кто еще был в логове Гнома. Они могут захотеть обогнать нас, когда магия вернется. Новые, безобразные заклинания, такие, которые даже трудно представить, могут стать выполнимыми, когда энергия увеличится. Мы должны быть готовы. Это благо очень сложная вещь. Посмотри на них там, внизу — тех, с кем мы сегодня пели — и подумай, сможешь ли ты угадать, кто их них попытается убить тебя однажды. Это будет борьба, и последствия ее будут ощущаться долго.
Она немного помолчала.
Затем она подняла руку и указала туда, где огненная линия пересекала небосклон.
— Один! — сказала она. — И другой! И еще!
Позже:
— Мы можем считать Вервольфа, — предположила она, — и, может быть, Ламию, если они смогут вернуть ее обратно. Друид тоже, я думаю.
— И Ковбой.
— Дервиш?
— Ага. Дервиш.
— ...и я буду готова.
— Хорошо. Мы сможем создать счастливый конец для этой истории.

Мы взялись за руки и смотрели, как огонь падал с неба.